Если уж подходить к вопросу по гамбургскому счёту, то Aнтонин Леопольд Дворжак — несоменно, один из наиболее выдающихся авторов классической музыки всех времён и народов. Кроме того, он — самый знаменитый и исполняемый чешский композитор, формат всемирного масштаба. В его произведениях широко используются мотивы и элементы народной музыки Моравии и Богемии, поэтому, наряду с Бедржихом Сметаной, его по праву можно считать создателем чешской национальной музыкальной школы. В них яркое национальное своеобразие сочетается с эмоциональным богатством, жизнерадостностью, ясностью музыкального мышления и стройностью формы. От силы его мелодического новаторства до сих пор захватывает дух и у специалистов, и у дилетантов; впрочем, талант его вызывал приступы белой и чёрной зависти ещё у современников композитора. Известно изречение немецкого мастера Иоганнеса Брамса (который, слава Богу, принадлежал к поклонникам даровитого чеха): „Темы Дворжака, которую он использует для выражения косвенных, второстепенных идей, мне бы с лихвой хватило и для центральной мысли…“

В каждом жанре Дворжак был индивидуален. Его искусство — пример совершенно особого, оригинального синтеза венского классицизма и романтизма, а также чешских народных мелодий и ритмов. Могучий талант и упорный труд Дворжака утвердили национальные традиции чешской музыки и обогатили мировую музыкальную культуру многими великолепными произведениями.

С мясничеством не срослось

Дворжак родился 8 сентября 1841 года. Детство и отрочество его прошли в деревушке Нелагозевес, живописно раскинувшейся на берегу Влтавы, неподалёку от городков Кралупы-над-Влтавой и Велтрусы, к северу от Праги. Его отец Франтишек был не только мясником (род которого занимался этим ремеслом с незапамятных времён) и трактирщиком, но и музицировал — играл на цитре. Однако батюшка, понятное дело, желал, чтобы сын твёрдо стоял на земле, а потому изначально для отпрыска планировал аппетитную стезю мясника. Едва малыш научился ходить, отец подарил ему передник и оселок, а позже определил мальцу обязанности в мясной лавке. Поэтому долгое время ничто не предвещало, чтобы Дворжака-юниора ожидала художественная карьера. Хотя ещё в детстве церковный кантор научил его «по-деревенски» пиликать на скрипке, а в 9 лет Антонин уже играл в любительском оркестре, но этим его музыкальные успехи на этапе розовой юности ограничились. В 12 лет он завершил обязательное школьное образование и начал обучаться мясницкому ремеслу, а также немецкому языку (без овладения которым тогда в Чехии совершенно невозможно было достичь хорошего жизненного уровня и благополучия). К счастью, когда юноша в 1853-56 годах жил в посёлке Злонице (где проходил надлежащий курс обучения и работал на бойне), его воспитанием занимался местный учитель и органист Антонин Лиманн, открывший его необыкновенный музыкальный талант (юный Дворжак уже тогда лихо наяривал не только на скрипке, но и на пианино и органе). По этой части Антонин достигал гораздо больших успехов, нежели в области разделывания туш или противного «шпрехен зи дойч», к которому у юноши душа явно не лежала. В конце концов, этот непреложный факт был замечен и господином Дворжаком-старшим, который решил свернуть первоначальные мясницкие планы и отрядить 16-летнего потомка в пражскую Органную школу. Заведение это (в котором юноша учился в 1857-59 годах) в эмпиреях явно не витало, его скорее уж можно было назвать посредственным («Всё там пахло плесенью, включая и орган,» вспоминал Дворжак), не имевшим более высоких амбиций, нежели воспитать из учеников рядовых (хотя и солидных) органистов. Таковым поначалу стал и наш герой.

Альтист Дворжак в оркестровой яме

Его держали на плаву два кита: работоспособность и целеустремлённость. Дворжак отлично понимал, что теоретических знаний, полученных в Органной школе, было недостаточно для воплощения серьезных замыслов. Потому решил любой ценой остаться в Праге, отказавшись от места органиста в провинции. Жил он в столице впроголодь, играя по вечерам на альте в маленькой капелле Комзака, выступавшей в одном из ресторанов. Зато днём сидел над партитурами Гайдна, Моцарта, Бетховена, Шуберта, Листа, Вагнера… Денег не хватало — и он пробивал себе дорогу в жизни самыми разнообразными способами: устраивал сольные выступления, давал уроки игры на органе… Осенью 1862 года в Праге открылся Временный театр, и музыканты капеллы Комзака, хорошо себя зарекомендовавшие, стали ядром его будущего оркестра. Удалось туда пробиться и Дворжаку, который мастерски играл тут на альте под управлением такого мэтра, как Бедржих Сметана. Здесь Антонин проработал 10 лет, поучаствовав в исполнении многих эпохальных произведений (например, «Ивана Сусанина» и «Руслана и Людмилы» Глинки) и сблизившись с передовыми деятелями чешской интеллигенции.

OLYMPUS DIGITAL CAMERA

Годы службы в театре были хорошей школой для молодого музыканта, стремившегося сочинять. А писал он в ту пору много, хотя и без всякой надежды на исполнение. Им были созданы струнные квартеты и две симфонии, а увлечение Вагнером, Шуманом и Листом породило оперу «Альфред» с сюжетом из раннего средневековья. Однако постоянная необходимость в дополнительном заработке оставляла молодому музыканту мало времени, и в 1871 году он покинул оркестр, отдав предпочтение композиторству. На этот решительный шаг его сподвигли благожелательные статьи известного чешского общественного деятеля, редактора пражской музыкальной газеты Л. Прохазки, поддерживавшего все новое и значительное в богемском искусстве. Ознакомившись с партитурой комической оперы Дворжака «Король и угольщик» (1871), Прохазка стал на многие годы его активным пропагандистом. Он же своими советами помог Дворжаку погрузиться в стихию отечественной культуры и сбросить гипнотическую власть музыки Вагнера. По-славянски напевные мелодии Дворжака приобрели постепенно особую красоту и силу; музыка стала насыщаться героикой и патриотизмом.

Полностью статью можно прочесть в журнале ЧЕХИЯ – панорама №40/5-2012