Сколько существует хрупкое тело культуры, столько же на земле живет и меценатство. Вождь племени неандертальцев, освободивший подчиненного бойца-копьеметателя от обязанностей по добыче мамонтов, снабдивший его достаточным количеством охры и выделивший пещеру попросторнее для создания первобытной галереи незамысловатых образов (как товарищей по борьбе за выживание, так и добываемой фауны), тоже был в своем роде меценат. Поддерживал искусство с дальним прицелом: не мамонтом единым жив человек, а количество трофейных бивней рано или поздно должно перерасти в качество высоких и достойных отношений внутри общины. Мудрость стародавнего вождя, покровительствовавшего начаткам прекрасного в ущерб незамысловатой племенной экономике (художника-оформителя приходилось кормить, невзирая на то, что толку с него было, как со старого саблезубого тигра – филе на барбекю), делала его первым покровителем изобразительных искусств. И только потом, спустя тысячелетия, явился Гай Цильний Меценат (Мекенат), древний римлянин, покровитель искусств при императоре Августе, друг Горация и других поэтов. Гай занимался данным делом настолько увлеченно, а пиарщики у него были столь талантливые и благодарные, что о нашем косматом доисторическом первопроходце-неандертальце-кроманьонце все забыли. Имя августианского богача стало нарицательным. Меценатом отныне именовали человека, материально помогающего искусству и культуре (без цели немедленного получения прибыли).
Деньги – на благое дело
Меценат (иногда в терминологической путанице называемый и спонсором, и патроном, и покровителем, и филантропом, и пожертвователем, и даже субсидитором, не говоря уж о благотворителе или просто благодетеле) в современно-историческом – это, как правило, человек с деньгами, причем немалыми. Он помогает тем, у кого этих денег нет, зато есть то, что нельзя оценить только в денежном эквиваленте, — талант, дар Божий, который, воплотившись в прекрасных произведениях, останется жить в веках. Думается, не будет преувеличением сказать, что большинство творцов в разных областях искусства, литературы и других отраслей культуры были в той или иной степени поддерживаемы своими меценатами.
В конце 19-го века Эндрю Карнеги в книге «Евангелие богатства» написал, что богатые люди должны быть благодарны за свой дар: „Им предоставляется возможность заниматься благотворительностью, которая может принести постоянную пользу целому ряду их сограждан и одновременно наполнить смыслом их собственную жизнь.“
Веками наиболее крупные финансовые капиталы Европы концентрировались в руках представителей правящих – императорских и королевских – династий, а также наиболее влиятельных вельмож. Чехия в этом смысле не была исключением. Недаром одним из первых чешских меценатов считается император и король Карл IV, „отец Отечества“ и „свадебный генерал“ на любом пиршестве, прославляющем чешские традиции в любой сфере, связанной с культурным развитием государства. Конечно, порой трудно отделить бескорыстие личных мотивов монархов и шляхты от представительских интересов, двигавших ими при поощрении искусств и наук. Они давали работу выдающимся скульпторам, художникам и архитекторам, создавая величие своей страны, которое, в конечном итоге, было не только их личным, но и всенародным.
Пражский Град и собор святого Вита, базилика святого Георгия и произведения таких выдающихся художников, как безымянные Мастера вышебродского и тршебоньского алтарей, Мастер Теодорик и Петр Парлерж, — все это звенья одной цепи, искры культуры, которые местные сановные меценаты высекали в пещере средневековья.
Бонтон от Люксембургов
Некоторое время назад в Праге прошла международная выставка под названием «Карл IV — император Божьей милостью», посвященная культуре и искусству во времена правления в Чехии династии Люксембургов. На выставке были представлены более 200 уникальных экспонатов, демонстрирующих лучшее из чешской готики в области иконографии, скульптуры, религиозного культа и декоративно-прикладного искусства. Три поколения династии Люксембургов в Чехии, их трепетное отношение к искусству, которому в те времена принадлежала значительная роль с точки зрения презентации королевской власти, многое изменили в нравах западнославянской державы.
Нельзя сказать, что династия Пршемысловичей не поддерживала изящное, разумное и вечное. Но западноевропейский клан Люксембургов был, конечно же, гораздо образованнее и прродвинутее. Именно они инвестировали в Чехию и ее развитие столько, сколько не сделала, наверное, ни одна династия до и после них. Поэтому не случайно на замечательных произведениях той эпохи (некоторые из которых успели перекочевать в музеи богатых американских меценатов) религиозные персонажи предстают в образе помазанных благодетелей. Например, на „диптихе Моргана“, где изображены поклонение трех королей-волхвов и смерть Пресвятой Девы Марии, один из королей похож на Карла IV.
…